В начале июня 2021 г. Верховная Рада приняла в первом чтении законопроект "О предотвращении и противодействии антисемитизму в Украине" (№ 5109), инициированный народным депутатом из фракции "Слуга народа" Максимом Бужанским. Это решение поддержали 252 народных депутата. "Законопроект имеет целью противодействие и предотвращение антисемитизма, его проявлений в Украине", - говорится в пояснительной записке. Антисемитизм в законопроекте определяется как "определенное отношение к лицам еврейского происхождения, которое выражается в ненависти по отношению к ним".
О перспективах этого закона – в интервью с руководителем Группы мониторинга прав национальных меньшинств в Украине Вячелавом Лихачевым.
– Слава, день добрый. Я приветствую Вас в нашей студии, в студии «Дієслово» и хочу поблагодарить за согласие поговорить о проекте Закона «О предотвращении и противодействии антисемитизму», который вчера в первом чтении приняла Верховная Рада Украины. Как руководитель Группы мониторинга проявлений антисемитизма и ксенофобии в Украине, согласны ли Вы с определением антисемитизма, которое представлено в этом законопроекте?
– Нужно пояснить, что определение антисемитизма не было придумано специально авторами закона. Оно опирается на определение антисемитизма, которое несколько лет назад предложил Международный альянс памяти жертв Холокоста, созданный в 1998 году по инициативе Швеции. В 2000 году она провела масштабный международный форум по Холокосту, на котором была принята Стокгольмская Декларация. От Украины ее подписал тогдашний премьер-министра Виктор Ющенко. Согласно этой Декларации, государства взяли на себя обязательства хранить память жертв Холокоста и работать над предотвращением подобных трагедий в будущем. Эксперты Альянса, среди которых были и израильские ученые, выработали определение антисемитизма, которое постепенно официально приняли многие международные организации и государства. Например, на определение антисемитизма, предложенное Альянсом, опирается ОБСЕ в своём понимании антисемитизма, и целый ряд европейских стран от Великобритании до Болгарии.
Необходимость выработать точное определение антисемитизма была продиктована общеевропейским пониманием того, что за преступления на почве ненависти в целом, и за преступления на почве антисемитизма в частности, следует карать строже, чем за обычные криминальные преступления, продиктованные корыстью, или за хулиганство. Сложность квалификации преступлений на почве ненависти заключается в необходимости доказательства того, что за действиями преступника стоит именно идеологический мотив. Основной формой проявления антисемитских настроений в Европе является антисионизм и протест против политики Государства Израиль.
В Европе сложилась парадоксальная ситуация. Например, в Германии, в которой принято очень строгое законодательство относительно проявлений антисемитизма и неонацизма, полиция отказывалась квалифицировать как проявления антисемитизма, например, нападение на человека в кипе на улице или поджог синагоги, потому что обвиняемые утверждают, что они ничего не имеют против евреев, а подобным образом всего лишь выражают несогласие с политикой Израиля. Полиция, несмотря на то, что все достаточно очевидно, говорила, что нет оснований назвать эти поступки антисемитскими.
В этом контексте Европе необходимо было признать, что неадекватное и агрессивное поведение, которое якобы мотивировано антиизраильскими чувствами, на самом деле по своей природе также является антисемитским, и заполнить эту прогалину в законодательстве.
Очевидно, что для украинского контекста это не релевантно. У нас нет таких острых всплесков антиизраильских настроений.
– А что с определением антисемитизма в украинском законе?
Определение, которое легло в основу украинского закона, на мой взгляд, не точное и размытое. Я предложил бы более точную формулировку определения антисемитизма. (http://jewseurasia.org/page18/news41.html)
Дефиниция закона звучит так: «Антисемитизм – это определённое отношение к лицам еврейского происхождения, которое характеризуется ненавистью к ним». Во-первых, сразу бросается в глаза, что согласно этому определению, целый ряд признаков выпадает из понимания того, что мы привыкли считать антисемитизмом.
В законе речь идёт о проявлениях против людей, а также против институтов, зданий синагог и т. д. За рамки этого определения вообще выпадают высказывания, связанные с религией, т. е. с иудаизмом. Скажем, утверждение «иудаизм – человеконенавистническая религия, и должен быть запрещен», согласно этому закону, антисемитским не является.
При подаче закона в Верховную Раду, определение Альянса, что такое антисемитизм, ещё отредактировали странным образом. Эксперты альянса писали про ненависть к евреям, в тексте закона же говорится о «лицах еврейского происхождения». Звучит смешно – это же советский штамп. Выглядит так, будто авторы закона стесняются сказать слово «еврей», как что-то постыдное, и прибегают к эвфемизму «лицо еврейского происхождения».
Помимо того, что это просто смешно, это выводит за рамки определения этно-религиозные особенности еврейского сообщества. В украинской еврейской общине, как и в любой другой, есть люди, которые по происхождению не евреи, но присоединились к общине либо через смешанные браки, либо приняв гиюр. На самом деле, их довольно много. Согласно «букве» нового закона, любые оскорбительные действия или слова по отношению к этой категории не будут считаться проявлениями антисемитизма, потому что формально они не являются «лицами еврейского происхождения».
К формулировкам закона можно придираться до бесконечности – он очень неряшливо и непрофессионально написан.
– Почему закон появился именно сейчас? Не является ли он неким защитным механизмом власти, которая чувствует, что она теряет свою популярность? Не хочет ли власть защититься от возможных в будущем проявлений антисемитизма, учитывая хоть и не декларируемое отношение Президента к еврейству?
– Нет, я думаю, что это некоторое преувеличение. Не будем выдумывать какую-то скрытую мотивацию инициаторов этого проекта. Понятно, что его писали не депутаты, подавшие его, и не офис Президента. Я не думаю, что наша власть так далеко загадывает – не говоря уж о том, что наша власть уверена в собственной популярности.
В тот момент, когда законопроект был подан, шла интенсивная коммуникация между офисом Президента, правящей партией и некоторым пулом еврейских организаций, в первую очередь Объединённой еврейской общиной Украины, которая реально этот законопроект подготовила и давно носилась с идеей законодательного запрета антисемитизма.
Эта идея не связана с политической конъюнктурой. Скорее просто политическая конъюнктура сложилась благоприятно для того, чтоб этот законопроект был внесён в парламент и поддержан.
Насколько я знаю мотивацию Объединённой еврейской общины Украины, то это была, на мой взгляд, не очень удачная попытка решить объективно существующую проблему с расследованием и привлечением к ответственности виновных в ксенофобных вообще, и антисемитских в частности, преступлениях. У нас действительно крайне плохо работает «профильная» 161-я статья Уголовного Кодекса, которая должна карать за проявления нетерпимости и разжигание вражды.
Недавно наши коллеги-юристы проанализировали сотни дел, производство которых открыто с предварительной квалификацией по статье 161 Уголовного Кодекса Украины за последние пять лет. Оказалось, что до суда доходят только около 5% таких дел.
Объединенная еврейская община Украины озабочена тем, что проявления антисемитизма остаются безнаказанными. Вот она и попробовала предложить свое решение этой проблемы.
Проблема, повторюсь, существует объективно. Но предлагаемое решение представляется мне совершенно неэффективным. Помимо очень неточного, неприменимого, местами смешного определения антисемитизма и всех признаков, которые в законопроекте перечислены, закон оставляет «за скобками» многие действительно существующие проявления антисемитизма, а с другой стороны – позволяет в силу плохих формулировок назвать антисемитскими какие-то совершенно нормальные действия.
Чтобы не быть голословным, приведу один пример. В законе говорится о том, что антисемитскими являются призывы к причинению ущерба «лицам еврейского происхождения». В этом пункте уточняется: «в том числе, в силу радикально-идеологических убеждений или экстремистских религиозных взглядов». Оставим за скобками отсутствие в отечественном законодательстве понятия «экстремистские взгляды» или «радикально-идеологические убеждения». Хуже мне представляется оговорка «в том числе», т.е., предлагается криминализовать не только призывы к причинению ущерба, мотивированные взглядами, но любые подобные высказывания. Достаточно того, что такой призыв должен бать направлен на этих самых «лиц еврейской национальности». То есть, согласно «букве» этого закона, получается, скажем, что призыв к тому, чтобы Игорь Коломойский вернул в бюджет деньги, выведенные из «Привата», является антисемитским – Коломойский, насколько мне известно, «лицо еврейского происхождения», а возвращение денег безусловно нанесёт ему финансовый ущерб.
Кроме всего вышесказанного, этот закон получил разгромный консультационный вывод экспертно-правового управления Верховной Рады, которое анализирует все законопроекты на соответствие действующему законодательству, но политическая воля оказалась сильнее.
Основная проблема этого закона в том, что он не выполнит свою функцию и ничего не изменит. В этом законе предлагается в уже не работающую 161-ю статью, которая начинается со слов «умышленные действия, направленные на…» и далее перечисляются разжигание национальной ненависти, ограничение прав на основе цвета кожи, оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными чувствами, и все прочее, на что могут быть направлены эти умышленные действия, добавить еще умышленные действия, направленные на проявления антисемитизма.
Если мы при этом вспомним, что антисемитизм в Законе определяется как «определённые чувства», то по сути депутаты предлагают в Уголовном Кодексе запретить умышленные действия, направленные на проявления каких-то чувств.
Идея, конечно, замечательная. Я бы вообще запретил проявлять злость, запретил бы проявления голода, это вообще было бы классно. Это конечно некоторая антиутопия, к сожалению, или к счастью, не очень реалистичная.
Причин, по которым 161-я статья не работает, этот закон не упраздняет. В 161-й статье уже есть разжигание национальной и религиозной вражды, запрет на дискриминационные действия по отношению к гражданам по признаку их этнического происхождения, и не только, там перечислено еще много признаков: язык, социальное происхождение, пол, и т.п.
Проблемы закона заключаются явно не в отсутствии в тексте слова «антисемитизм». Для того, чтобы 161-я статья Уголовного кодекса заработала, с ней надо делать что-то более существенное, а именно устранить причину, почему она не работает. На практике она неприменима полностью. Ее следует разобрать просто «по косточкам», а это не делается таким «кавалеристским наскоком».
О том, как нам преобразовать 161-ю статью, существуют разные предложения юристов. По этому поводу не первый год ведутся дискуссии.
Законодательство – штука серьёзная, и требует профессионального похода.
Проект закона о борьбе с антисемитизмом – этот тот случай, когда самоуверенность дилетантов – предмет суровой зависти со стороны профессионалов.
Если бы все проблемы решались по принципу «запретить все плохое».
На самом деле, если уж говорить о необходимости «точечно» внести изменения в 161-ю статью, то необходимо говорить сферах, где действительно существует серьёзная актуальная проблема, и решать ее нужно прямо сейчас, не дожидаясь комплексного реформирования законодательства.
Например, за «скобками» тех «защищенных признаков», которые описаны в 161-й статье, остаётся сексуальная идентичность и гендерная ориентация. Если проанализировать количество насильственных преступлений на почве ненависти – самого острого проявления ксенофобии, то мы увидим тенденцию последних лет – увеличение числа проявлений насилия на почве гомофобии.
А в украинском законодательстве это отягощающее обстоятельство никак не отражено.
– А почему речь идет именно об антисемитизме. А другие формы ксенофобии, что с ними?
Когда мы говорим, что мы хотим запретить антисемитизм, действительно возникает логичный вопрос – почему именно антисемитизм. Значит ли это, что все другие формы ксенофобии мы тоже будем запрещать отдельными законами? Против исламофобии, против ксенофобии по отношению к ромам, и так далее.
Я себе представляю, что произойдет в Верховной Раде, когда дойдет до русофобии или украинофобии…
Значит ли это, что с антисемитизмом у нас настолько плохо обстоят дела, что нам срочно нужно хоть как-то сбить эту волну, даже не самыми удачными формулировками? Нет.
Антисемитизм в Украине не является самой острой формой ксенофобии. На протяжении нескольких лет вообще не фиксировалось ни одного насильственного преступления на почве антисемитизма. В 2020 году ситуация немного ухудшилась, но не принципиально.
Если говорить о формах этнической ксенофобии, и о безнаказанности как преступлений на почве ксенофобии, так и разжигания вражды, безусловно самой острой формой ксенофобии у нас является отношение к ромам.
Да, тут было бы неплохо эту волну немножко сбить. Но у нас нет, к сожалению, такого количества ромов-депутатов, и таких влиятельных ромских организаций, чьи услуги были бы столь необходимы Президенту, чтобы тесно с ними коммуницировать и принимать предложенные ими законопроекты.
Сама по себе постановка вопроса о том, что именно антисемитизм нам сейчас нужно взять и запретить, вызывает недоуменную реакцию.
Эта недоуменная реакция может быть не всегда позитивной. Она может принять формы враждебной насторожённости или подозрения по отношению к власти.
Действительно, почему именно антисемитизм? Потому что там все в Верховной Раде евреи, потому что президент еврей?
На самом деле вне зависимости от интенции инициаторов законопроекта, он может вызвать какую-то антисемитскую реакцию. Я, конечно, надеюсь на то, что украинское общество достаточно зрелое, чтобы не реагировать слишком болезненно, но я также прекрасно себе представляю, что в информационном пространстве «хейт» разгоняется очень легко, и какие-то конфронтационные моменты, которые можно использовать для критики власти, могут быть очень легко подхвачены с не самой конструктивной интонацией.
– Личность Максима Бужанского. Почему именно он подавал этот закон, есть тут что-то личное?
– Формально у законопроекта с полсотни авторов: несколько десятков депутатов от «Слуги народа» и несколько от ОПЗЖ.
Понятное дело, что для депутатов еврейского происхождения было более естественно поддержать этот законопроект. Максим Бужанский несколько раз высказывался по поводу неприемлемости ксенофобии, и я не исключаю, что для него лично антисемитизм является неприемлемым негативным явлением, с которым он хочет бороться и как-то застолбить за собой эту делянку.
Другое дело, что у него не самый положительный публичный образ, скандальная известность. Он токсичен в глазах украинской либерально-патриотической части политического спектра, и для неё его личность, ассоциирующаяся с поданным законопроектом, может быть ещё одним раздражителем, ещё одним штришком, провоцирующим негативную реакцию. Я надеюсь, что эта реакция будет «в рамках», потому что этот закон есть за что критиковать и помимо личности товарища Бужанского, но тем не менее, не исключаю, что в рамках эмоциональной полемики и апелляции к личности, он может привести не к самому конструктивному развитию событий.
– Вы сказали, что власть нуждается в услугах Объединённой еврейской общины. О чём идёт речь?
– «Странным образом» совпало, что этот законопроект появился в те же дни, что и письмо Федерации еврейских общин Украины в поддержку Мемориального цента Холокоста Бабий Яр (МЦХБЯ).
Федерация еврейских общин Украины – самая крупная религиозная структура, и ОЕОУ – это на самом деле примерно одна и та же тусовка. Они сидят в одном и том же офисном здании в Днепре, это люди, которые персонально близки и знакомы с людьми, ныне входящими в Офис президента, и с самим президентом.
Письмо в поддержку МЦХБЯ появилось как ответ на петиции и коллективные письма еврейской общины с протестами по поводу этого проекта.
Офису Президента, который поддерживает проект, было необходимо имитировать поддержку со стороны еврейской общины. Близкую дружественную организацию попросили эту поддержку продемонстрировать. И тогда же в Верховную Раду и был внесён этот законопроект. Это была просто ответная любезность со стороны правящей партии Объединённой еврейской общине.
– Мы говорили о том, как подобные законы работают или не работают в Германии. А что вы можете сказать о других странах Европы?
– Я уже говорил о том, что многие страны приняли официальное определение антисемитизма, потому что эти страны входят в Международный альянс памяти жертв Холокоста.
Украина в него не входит. На самом деле было б гораздо полезнее, если бы Украина вошла в эту организацию, где ее давно ждут, и взяла на себя определённые обязательства. Почему Украина до сих пор не входит в Международный альянс, мне, честно говоря, не понятно.
Это гораздо важнее и с точки зрения имиджа, и с точки зрения символической ответственности, чем принятие Верховной Радой подобных неработающих деклараций.
Что касается международной практики, то в разных странах Европы ситуация обстоит по-разному. Но в контексте нашего разговора представляется важным, что принятие странами определения антисемитизма Международного альянса не означает, что все эти проявления автоматически становятся запрещёнными уголовным кодексом этих стран.
Я считаю излишним углубляться в специфику законодательства разных стран. Мне представляется более важным сказать, что в европейских странах в целом лучше с формулировками и правоприменительной практикой относительно любых преступлений на почве ненависти. Есть определённые и более чёткие законодательные рамки, прописаны механизмы, политики, практики поведения полиции, прокуратуры, направленные на то, чтобы отождествить преступления, осуществлённые на почве ненависти, как совершенные на почве ненависти. И поэтому статистика официального учёта преступлений на этой почве, в том числе антисемитизма, не только в Германии, включает в себя сотни случаев в год, в отличие от Украины, в которой нападение на синагогу, или нападение на евреев в синагоге, вполне может квалифицироваться, и как правило, квалифицируется, как хулиганство, без учёта мотива.
Внесение предлагаемой поправки в 161-ю статью не изменит того факта, что она не работает.
Исходя из европейского опыта, путь решения проблемы – это формирование общего подхода к преступлениям на почве ненависти. Наработка подобной законоприменительной практики, тренировка правоохранительных органов.
Это решит проблему не только с антисемитизмом, но и с другими формами ксенофобии, в том числе с теми, с которыми у нас дела обстоят значительно хуже, чем с антисемитизмом.
– Как Вам кажется, закон на втором чтении примут?
– Я был удивлён, что он вообще дошёл до сессионного зала. Очевидно, есть политическая воля. Если отсутствие профессионализма со стороны авторов закона так удачно создаёт синергию с отсутствием представлений о том, как пишутся законы у тех, кто их принимает, то я уже не исключаю, что его в конечном итоге примут, и запретят таки «проявление определённых чувств» в уголовном кодексе.
– Спасибо большое за этот разговор.
Елена Заслвская, Альфия Шевченко,
Екатерина Кичик.
Студия "Діє-Слово", июнь 2021 г.