Евгения Пукшанская – получился уникальный проект на уровне мировой психологической практики

Евгения Пукшанская – психотерапевт, социальный работник, имеющая большой опыт кризисной терапии и работы на «горячих» линиях в Израиле. 25 февраля, на следующий день после полномасштабного вторжения россии на территорию Украины, Евгения основала проект психологической помощи жителям Украины «IRIS».

В первый же день, когда Евгения опубликовала свою инициативу на Facebook, ее идея  мгновенно разлетелась по всему украинскому медиа-пространству. Уже спустя пару часов откликнулись первые 15 волонтёров. Евгения Пукшанская подробно рассказала корреспондентке Студии «Діє-Слово» о самом проекте, о его волонтерах и людях, которые обращаются за помощью.

- Как для Вас началась полномасштабная война 24 февраля?

- Я лично об этом узнала, когда я пошла утром в фитнесс-клуб, где смотрю израильское телевидение. Когда увидела, что показывают Киев и войну, я даже начала плакать. Я уже 32 года не в Киеве, но все равно это было полным крушением всех понятий, ценностей, базового миропорядка, в котором я живу, вы живете, думаю, мы все живем. А война, глобальная война принадлежит какому-то прошлому, тем более на территории Украины. Ну здесь, в Израиле мы более привычные, а эта война была совершенно, безумно неожиданная, полный слом всех ожиданий и стереотипов. Я думаю, не только для меня.

- С чего началось зарождение Вашего проекта 25-го февраля? С какими трудностями Вам пришлось столкнуться?

- Этот проект – моя личная инициатива. Потом к нему присоединилось огромное количество психологов, в основном из Израиля, но и также со всего мира. Я просто себя спросила: «Что я, Женя, могу сделать, как обычный человек?».

Я – психотерапевт, социальный работник, работаю в этой сфере уже 30 лет, и в моей работе накопился достаточный опыт понимания эффективности горячей линии, чтобы успокоить людей, стабилизировать их состояние, вывести из первичного шока, вызванного войной. И я так подумала, что люди, которые под обстрелами, однозначно нуждаются в таком успокоении.

До этого два года «короны» научили нас хорошо проводить психотерапию онлайн, мы завели в это время свой Zoom, WhatsApp и прочие инструменты для оказания психологической помощи. А потом я решила, что если я так думаю, то может быть есть еще люди, которые думают, так же, как я.
И я просто запустила в профессиональное наше сообщество на Facebook пост, что давайте, кто еще хочет, давайте это сделаем. И очень быстро, буквально за два часа,  у меня был готов список из 15-ти женщин, которых я не знала лично. Опять же очень-очень быстро через Facebook, через какие-то другие каналы, у меня оказались в друзьях разные очень популярные блогеры, и буквально за один вечер идея разлетелась по всей Украине. Нам начали звонить, и постепенно начали присоединяться новые психологи. Мы организовали чат в WhatsApp, который до сих пор существует, в котором сейчас 230 человек. И туда приходят обращения от тех, кому нужна наша помощь. Потом появились другие направления нашей работы: консультации украинских психологов. Позже появился проект в Израиле, где мы организовываем уже более длительную терапию беженцам и репатриантам, находящимся в Израиле.

По инициативе Елены Заславской появился проект оказания психологической помощи людям, которые пережили смерть близких (работа с потерей). Потом оказалось, что в нашем проекте тоже есть волонтеры, которые работают с потерей и, благодаря другим обращениям с горячей линии, я их тоже добавила.

Да, и один из самых важных и уникальных моментов: практически на второй день организовалась такая система (на профессиональном языке это называется супервизия): с одной стороны это возможность психологической поддержки, а с другой стороны это консультирование. Супервизия – это что-то среднее между поддержкой и консультированием, это очень важный фактор в психологии. И многие наши израильские коллеги захотели нам помочь.

Профессора с мировым именем, которые создавали целые направления израильской психологии, читали у нас лекции. Сейчас мы уже больше работаем на своих ресурсах, потому что у нас немножко поменялся состав, к нам все больше и больше присоединяются новые репатрианты, психологи, которые бежали из россии, из Украины. И они тоже хотят помогать, хотят что-то делать. Они составляют сейчас большую часть нашего проекта. И, соответственно, вся система супервизии на русском, потому что на иврите не очень актуально.

В конечном итоге получился уникальный проект на уровне мировой психологической практики, когда есть такая горячая линия, которая работает вообще из другой страны и, кроме того, предоставляет поддержку людям, которые переживают военное вторжение. Будем надеяться, что это уникальный и одноразовый опыт для людей, которые переживают военное вторжение. И поэтому я подумала, что очень важно понять, сделать какие-то выводы и проанализировать техники, которые работают, какие не работают, какие вообще есть запросы.

Сейчас мы делаем серьезное исследование и будем надеяться, что оно скоро будет представлено на международной конференции. В Израиле тоже можно будет об этом рассказать, потому что у нас было уже больше 4000 запросов, было больше 300 терапевтов. Опять же система супервизии работает очень активно. Волонтёрский проект без особого планирования оказался достаточно эффективным, и который работает до сих пор. И сейчас мы надеемся, что женщинам, которые потеряли близких, получится тоже дать такой ресурс и помочь им справиться, пережить потерю. Мы пытаемся помочь чем можем, ведь мы здесь защищены, у нас бомбы не падают. Тут важно подчеркнуть, что у нас действительно очень много выходцев из россии, из москвы и питера. Понятно, что они не разделяют российскую политику, раз они волонтерят в этом проекте. Многие уехали года 2-3 года назад, потому что было уже тогда понятно, что там происходит. Есть и такие, которые уехали уже после начала войны. И в основном у нас женщины, 90-95%.

 

- Насколько люди, которые приехали из россии даже 2-3 года назад находят общий язык с людьми, которые из Украины? Не было ли проблем, что «Ах, ты из россии, тогда ты не можешь мне помочь»?

- Была одна проблема. Единственное и однозначное наше условие – никаких российских номеров. Мы работаем по телефону, по WhatsApp, и если люди обращаются я говорю: «Заведите себе израильский номер и тогда будем разговаривать». Был один раз, когда один из наших хороших терапевтов просто по ошибке позвонил с российского номера и пациентка была очень возмущена. Хотя запросы мы часто принимаем с российских номеров, ведь как правило это люди с оккупированных территорий, или которые как-то попали в россию.

 

- Вы упомянули два года «ковида», и я бы хотела уточнить – исходя из Вашего большого профессионального опыта, как Ві можете описать разницу в консультациях, в помощи онлайн и офлайн? Какие трудности возникают?

- Лично я в своей клинике онлайн не работаю. Я всегда говорю, что есть достаточно тех, которые работают. Я стараюсь брать на консультации людей, которые живут недалеко и которые могут прийти, могут приехать. Кроме тех, которые начали работать, а потом переехали или уехали… То есть, я лично стараюсь онлайн пациентов не брать. Я считаю, что личное консультирование более эффективно, хотя и мое мнение не популярно в нашем сообществе. Очень многие работают онлайн и работают очень охотно. Терапия онлайн позволяет различные международные связи. И даже в финансовом плане – все-таки взять терапевта на Украине это раза в 2-3 дешевле, чем в Израиле. Поэтому многие израильтяне, многие, живущие в Израиле, этим пользуются. Но я все-таки считаю, что очень важен терапевтический эффект, когда человек идет к терапевту и уходит от терапевта. Когда он сначала в голове формулирует какую-то тему, с которой он будет работать, потом он ее обрабатывает. Но это, опять же, это что касается идеальных условий, а кризисное консультирование как правило онлайн.

 

- Поначалу, когда у Вас появилась идея создания проекта, ожидали ли Вы такого большого количества волонтеров?

- Нет, я думала, что это будет что-то очень маленькое. Когда были проблемы с Беларусью, у меня были несколько клиентов, которых я просто вела онлайн бесплатно. Никто не ожидал, что будет такая война. И то, что проект так разросся, было для меня неожиданностью.

 

- Насколько Ваш опыт оказал сегодня влияние на психологию в Израиле? Война в Украине совершенно непривычная. Это то, с чем Вы никогда не сталкивались. Все-таки израильские войны проходят совсем по-другому. Ивритоговорящие израильтяне принимают Ваш опыт?

- Скажем так, израильтяне наш опыт не принимают по той простой причине, что они о нем не знают и они не очень интересуются. Может быть со временем что-нибудь мы расскажем. Но, к сожалению, израильтяне вообще не очень-то интересуются и даже не очень-то знают, что до сих пор идет война в Украине. Поэтому я думаю, что этот опыт уникален в мировой практике, для профессиональных сообществ, которые изучают кризисную терапию. Не думаю, что он очень релевантен для Израиля. Посмотрим, мы же еще только начали.

 

 

- Возникали или возникают ли у Вас идеи о сотрудничестве с другими странами, помимо Израиля?

- У нас есть терапевты из других стран. У нас есть терапевты из Америки, Австралии, Германии. Они сами к нам обращаются и очень много волонтерских организаций из разных стран обращается. Такое ощущение, что мы работаем со всем миром. Причем мы даже стараемся найти точки привязки на местах. Вплоть до того, чтобы найти в Германии какую-нибудь клинику, которая может госпитализировать человека. Или найти каких-нибудь волонтеров. Такую работу мы стараемся тоже проводить.

Кроме того, сами беженцы хорошо и активно оказывают помощь друг другу. К примеру, если к нам обратилась какая-то беженка врач, то мы можем свести ее с кем-то, кто тоже обратился к нам и это уже будет взаимопомощь. Среди беженцев довольно много психологов, которые тоже пытаются как-то помогать и как-то влиться в профессиональную деятельность. Единственное условие – мы не принимаем людей, которые физически находятся на территории россии или Украины. Там уровень стресса очень сильный.

Меня приглашают поделиться опытом. Например, 12 октября я читала лекцию о нашем проекте аудитории, в которой присутствовали 200 украинских психологов. Встреча проходила в рамках профессиональной конференции, организованной при Посольстве Украины в Израиле.

О нашей работе также вышла статья в Нью Йорк Таймс.

 

- Насколько, по-вашему, группа, которая работает только с потерями, эффективна? Или нужно делать смешанные группы? Какой Ваш вывод?

- У меня нет особого опыта в этом плане групповой работы. Но мое личное мнение, что не нужно делать соградацию. С одной стороны те, кто не пережил потерю не поймут тех, кто ее пережил. Но, с другой стороны, если мы говорим про какую-то общую интеграцию, может появиться чувство принадлежности. В принципе какая-то группа поддержки, которая собирается раз в неделю для тех, кто пережил потерю это очень важно. Но вместе с тем я считаю, что для человека вообще самое здоровое – это его естественная среда. Чтобы дети играли с другими детьми, чтобы там был смех, чтобы там были игры. Если есть какие-то люди, семьи, которые находятся в тяжелой депрессии, то неплохо было бы, чтобы возле них были люди, эмоциональное состояние которых лучше. То есть я думаю, что и тот и другой голос имеют право на существование. Тем более, я думаю, какую-то травму пережили все. И без сомнения, поддержка нужна всем.

 

- Получали ли Вы лично какой-то «фитбек» или реакцию от людей, которым была оказана помощь?

- Да, конечно. Как правило, люди, с которыми я разговариваю, благодарят, часто возвращаются, говорят, что им это очень важно. Я даже помню, как в первые дни войны были звонки от каких-то совершенно неизвестных людей, которые звонили и говорили: «Я просто хочу сказать «спасибо» за то, что Вы делаете». То есть, они даже не обращались за помощью,   а просто звонили сказать «спасибо». Можно сказать, что есть такой однозначный «фитбек» и однозначно мы видим оценку и теплое отношение людей. Не только я, но и другие волонтеры очень это чувствуют.

 

- Каким Вы видите будущее своего проекта?

- С самого начала, когда мы все это начинали, я говорила: «Мы выпьем за победу и разойдемся». Закроем чат, закроем все, и каждый будет жить своей жизнью. Такое будущее я видела довольно долго, но сейчас все больше и больше приходит понимание, что мы создали такую безумно ценную вещь, что выпить за победу, закрыть чат и разойтись – это не самый лучший вариант. Я сейчас проводила исследование, разговаривала с людьми, которые участвуют в многих беседах и есть такие, которые говорят: «Украина победит, и тогда я закрою свое участие в проекте»; есть и такие, которые говорят: «Я не знаю»; есть такие, которым кажется, что они будут с проектом вечно, совершенно не зависимо от того, чтобы будет с Украиной, потому что проект уже приобрел ценность. И действительно, всяких посттравматических и травматических ситуаций еще будет очень много, и я думаю, что Украине еще очень даже понадобится помощь. Тяжело ответить на этот вопрос. Если еще какое-то время назад мне казалось, что закроем, то сейчас я понимаю, что профессиональный материал, который люди наработали, будет жалко закрыть. Дай бог, чтобы Украина победила, а там уже что будем делать с проектом – это уже будет меньший вопрос.

 

Официально о проекте:

Проект IRIS (Increasing Resilience Israeli Support) возник  на второй день войны 25.2 как частная инициатива Жени Пукшанской – соц.работника, психотерапевта имеющего большой опыт кризисной терапии и работы на горячих линиях во время военных противостояний в Израиле. Целью инициативы было оказание психологической помощи жителям Украины страдающих от бомбежек. Женя рассказала о своей инициативе в профессиональном сообществе и собрала список из 15 волонтерок которые также выразили готовность помочь и дали свои личные телефоны.

Список, составленный Женей в тот же день разлетелись по просторам Украины и волонтёры стали бесперебойно получать звонки от пострадавших. В первые несколько дней каждый получал по 8- 10 звонков в день. Потом подключились новые терапевты и был создан чат куда можно было перекидывать обращения. В последствии работа приобрела более формальные черты, появилась организованная супервизия,  таблица куда вписываются обращения, подключились специалисты программисты и создали бланк обращения,  появился коллектив который обрабатывает обращения . В проекте за 7 месяцев приняли участие около 300 психологов из Израиля, США, Канады, Германии и Англии. Мы приняли более 4000 обращений от жителей Украины и беженцев. Последние 3 месяца проект оказывает психологическую помощь так же жителям России, пострадавшим от Путинского режима. 

Отдельные направления деятельности: 

1) Супервизия, обучение израильским наработкам и психологическая поддержка украинских психологов. Координатор Евгения Шинштейн

2) Псидопомога -  терапевтическая помощь (до 10 встреч) беженцам из Украины, находящимся в Израиле совместно с организацией Мейтив 

3)  Предоставление длительной (10 – 15) встреч жителям Украины, переживающих смерть близких (мужа, сына, брата) в результате российской агрессии. Проект проходит в сотрудничестве с Сионистской федерацией Украины (СФУ).

 

Валерія Филенко,
Студия «Діє-Слово»

Октябрь 2022 г.